Новый фанфик по фильму "Хоббит"; слэш, PG - 13.

[annalusia]

Написано по заявке с Хоббит-феста: "Торин/Бильбо, сватовство по всем гномьим традициям"

НАЗВАНИЕ: Рука об руку.
АВТОРЫ: Anna-Lusia.
БЕТА: За вычитку - особая благодарность Berkana.
ЖАНР: Слэш. AU по отношению к канону, Romance.
РЕЙТИНГ: PG-13.
ПЕРСОНАЖИ / ПАРЫ: Торин / Бильбо, Балин, Фили, остальные - упоминаются.
ДИСКЛЕЙМЕР: Герои принадлежат друг другу. Горе тому, кто в этом усомнится.)))
ОТ АВТОРА: Просто флаффная до неприличия история из жизни любимого мною пейринга.
СТАТУС: Закончен.

Я буду с тобою, пока не умру,
А я не умру, если буду с тобою.
***
Сильнее горестей и бед,
И стоит всех моих побед
Одна-единственная битва - за любовь!
***
Всё, чего могли желать мы,
Есть на том и этом свете —
Я, поймав судьбу в объятья,
Перестал бояться смерти.

Солнце садилось за горизонт, и Одинокая Гора постепенно укутывалась мягкой темнотой весенних сумерек.
За те три месяца, что прошли со дня Битвы Пяти Воинств, Бильбо успел обжиться в тишине, полумраке и холодном величии подгорного королевства. В отведенных ему покоях было довольно уютно – не в хоббичьем смысле слова, разумеется, но жить тут вполне было можно. Здесь даже имелось окно – хоть и высоко под потолком, маленькое и забранное решеткой, но Бильбо постарался по достоинству оценить такой щедрый жест короля.
Поначалу ему было здесь немного не по себе. Нелегко было привыкнуть к величественным коридорам, извилистым переходам и залам, украшенным богатой резьбой. После уютной норки со всеми ее подушечками, салфетками и ковриками камень Эребора казался холодным и враждебным. Но вышло так, что хоббиту куда проще, нежели человеку, оказалось приспособиться к такой жизни.
Полурослики всегда жили в норах, ну, в крайнем случае, в невысоких домиках, немногим от них отличавшихся. А нора под землей – это почти то же, что и пещеры в горе.
Гномы могли бесконечно рассказывать о камне, о породе, о драгоценных камнях и златоносных жилах. Вскоре Бильбо и сам научился видеть красоту и величие их чертогов, разбираться в красивых блестящих камушках – о, поначалу он даже не мог отличить жадеит от изумруда!
К самим гномам – шумным, иногда чересчур вспыльчивым и резким, полурослик попривык еще за год похода к Горе. Эльфы и люди редко понимали внешне замкнутых и угрюмых казад, но для маленького хоббита они теперь стали настоящей семьей – гомонливой, разношерстной, но родной.
Но отнюдь не из-за самоцветов и даже не из-за друзей остался Бильбо Бэггинс в возрождающемся Эреборе. Близость одного-единственного гнома наполняла теперь смыслом всю его жизнь, а ожиданием – длинные дни.
Все было бы совсем хорошо, если б Торин, его Торин, проводил с ним больше времени. Но у короля то и дело находились какие-то хлопоты, дела безотлагательной важности, все новые и новые заботы, и навещал хоббита он только по вечерам – бледный и усталый, еле способный поддержать разговор.
Сегодня он тоже зашел ближе к полуночи – ну, это если Бильбо научился правильно определять время, что здесь, в глубине горы, без часов, оказалось затруднительно.
- Жаль, что не могу бывать у тебя чаще, - вздохнул Торин без каких-либо предисловий, устраиваясь в мягком кресле у очага.
- Жаль, - согласился Бильбо и, встав у гнома за спиной, запустил пальцы в густую гриву волнистых волос. – Но ты занят, я знаю.
- Эти дела не могут быть важнее того, что даешь мне ты.
Хоббит мягко улыбнулся и обнял Торина за шею, пробираясь под ворот рубахи.
- Я как раз настроен что-нибудь тебе… дать, - оповестил он низким грудным голосом. – Если ты захочешь взять, конечно, - с этими словами он, хмыкнув, легонько прикусил королевское ухо.
- Заметь, из нас двоих Взломщик – ты. Тебе положено это делать, - рассмеялся Торин, встал с кресла и притянул к себе полурослика.
- Ох, договоришься когда-нибудь, - фыркнул тот и ловко расстегнул тяжелый ремень на поясе гнома.
- Иди ко мне, - в устах короля это звучало приказом, но хоббит и тому был несказанно рад.
Бильбо так любил их совместные ночи – наполненные страстью и желанием, горячечным шепотом и тихими признаниями, радостью и любовью. В такие ночи Торин всегда оставался с ним, стараясь не выпускать из объятий до самого рассвета.
Вообще-то, Бильбо и теперь ждал, что Торин пробудет у него до утра. Но и полурослики иногда ошибаются, пусть и не так величественно, как венценосные гномы. Король-под-Горой ушел еще затемно, стараясь совсем не производить шума, что гномам крайне редко удавалось.
Хоббит, спавший чутко, проснулся, как только Торин выбрался из-под одеяла, и теперь лежал без сна, напряженно вслушиваясь в тишину, лишь изредка нарушаемую шелестом подземного ветерка, носившегося по коридору.

***
- Зачем ты привел меня сюда? И зачем тебе Аркенстон? – с некоторой опаской спросил Бильбо и огляделся.
Пещера была освещена всего двумя факелами, темнота сгущалась в ее закоулках и казалась хоббиту осязаемой, живой. Было жарко, из огромной трещины в полу тянулась вверх тонкая струйка дыма и растворялась где-то под сводами.
Торин с благоговением положил на ладонь сверкающий камень. Свет факелов преломился в тысяче граней, и в этом отраженном сиянии лицо подгорного короля стало казаться холодным, недвижимым. Полурослик даже вздрогнул – он уже видел Торина, одержимого камнем, полубезумного. И желания воскрешать те воспоминания совершенно не было.
- Когда я был еще молод, Трор, мой дед, рассказывал легенду об этой пещере, - начал гном. – Он говорил, что ущелье не имеет дна. Что оно ведет к корням Горы, и дальше, к самому центру мира. Иногда из трещины вырываются огонь и дым. Там, внизу – негаснущее пламя, которое закаляет Одинокую Гору и бережет ее от страшных тварей подземного мира.
Бильбо вздрогнул и сделал пару шагов назад, за спину Торина. Тот улыбнулся, погладил большим пальцем Аркенстон, провел по тонкой острой грани.
- Подземных тварей я никогда не видел, не нужно их бояться. Ну а пламя под Горой есть, в самом деле. Никто и никогда не спускался туда, никто не спустится и впредь.
- Увлекательно, - похвалил Бильбо и все-таки не сдержался: - Но я-то здесь зачем? Мне кажется, в Эреборе есть места и поинтереснее, разве не так?
- Скажи, ты знаешь, как называл мой народ Аркенстон? – вдруг спросил Торин.
- Нет.
- Сердце Горы. А некоторые говорили иначе. Сердце Торина.
Бильбо вышел из-за королевской спины и в очередной раз взглянул на камень. Нет, ему не дано было понять, что в этом бриллианте такого особенного. Но, раз он так важен для его гнома…
- Так вот. После всего, что случилось из-за него… Нет. После того, как я полюбил тебя… Пойми, я никогда бы не подумал, что сумею полюбить. Это сродни чуду, - гном поймал взгляд Бильбо. – Теперь ты – мой Аркенстон. Мое сердце.
С этими словами Торин, ни на миг не поколебавшись, кинул сверкающий камень прямо в пропасть.
Хоббит ошеломленно выдохнул. Странно было то, что он только что увидел. Зато в душе поселилось долгожданное спокойствие. Теперь все точно будет хорошо.
***
И теперь спокойствие хоббита вновь оказалось под угрозой. Неужели он опять сделал или сказал что-то такое, что заставило Торина охладеть к нему? Сейчас, когда все, казалось бы, наладилось?
Бильбо, ворочавшийся в постели до самого серенького рассвета, со вздохом встал, поежился от утреннего холода и наспех умылся. Настроения не желало подниматься выше шершавого каменного пола, и полурослик уже почти поддался меланхолии.
А потом события стали развиваться с какой-то просто поразительной стремительностью.
Бильбо как раз накидывал на свою широченную кровать украшенное пестрыми узорами покрывало. Комнатка в недрах горы – это не хоббичья норка, конечно, но порядок соблюдать полурослик привык всегда. И вдруг в дверь постучали – громко и как-то… торжественно.
Хоббит ожидал увидеть Торина. Но на пороге стояли Балин и Фили. Королевского племянника с трудом можно было узнать – на нем были длинные белые одежды, расшитые золотой и красной нитью, подходящие, скорее, для стариков-советников, чем для молодого смешливого воина. Балин принарядился тоже и смотрелся в новом красном кафтане очень торжественно и величественно.
Поправив массивную золотую цепь на шее, Балин со знакомой хоббиту мягкой улыбкой спросил:
- Можем мы войти, мастер Бэггинс?
Бильбо пришлось несколько секунд собираться с мыслями для короткого и простого:
- Д-да. Конечно, само собой. Как всегда, к вашим услугам.
Гномы степенно вошли и почти синхронно поклонились. Бедный недоумевающий полурослик смотрел на них широко распахнутыми глазами и молчал, пока Фили не подмигнул ему – так, как только он умел, лукаво, но ободряюще. Торопливо поклонившись в ответ, хоббит выпалил первое, что пришло на ум:
- Не хотите ли сесть? Может, эм, я могу предложить чаю?
- Благодарю, - покачал головой Балин и толкнул Фили в бок. Тот, по-видимому, прилагая огромные усилия, чтобы не расхохотаться, заговорил торжественно:
- Бильбо Бэггинс из Бэг-Энда, что в далеком Шире! Да будут благословенны и счастливы твои годы! С трепетом и благоговением пришли мы к тебе и просим у тебя ответа, надеясь на твою мудрость, которой ты прежде щедро нас дарил.
Полурослик лишился дара речи, а вслед за ним утратил и способность к прямохождению. Он упал в кресло, облюбованное Торином, уронил руки на колени и сцепил пальцы.
- Что стряслось? Говорите, что опять у нас произошло? Война? Еще один дракон? Люди? Эльфы? Что?!
- Вообще-то, нет, я совсем не о том… - закатил было Фили глаза, но ему тут же прилетело от Балина, и принц приосанился, кашлянул и продолжил тем же гнусавым голосом, что и прежде:
- Как самый, кхм-кхм, старший мужчина из рода Торина Второго Дубощита, Короля-под-Горой, я удостоен великой чести. Позволь же потревожить твой покой и испросить твоей руки для моего возлюбленного дяди.
Бильбо понадобилась еще минута, чтобы продраться через тернии услышанной фразы и выбрать из нее главное. Осознав суть вопроса, он приоткрыл рот, чувствуя, что краснеет, и выдал:
- Что, прости?
- Позволь испросить. Твоей руки. Для дяди, - перевел Фили.
Хоббит схватился за подлокотники, переводя взгляд с ухмыляющегося Фили на спокойного Балина. Старый гном вздохнул и решился вмешаться.
- Бильбо, друг мой. Дело в том, что у нашего народа очень сильны древние традиции. На них зиждется благополучие народа Эребора, и сейчас, когда мы снова дома, наш король должен соблюдать их все. Торин был бы рад сам поговорить с тобой, но, пойми, обычай диктует другое. По традиции, старший мужчина рода, обычно – дед или прадед, говорит с избранницей потомка. И она либо дает свое согласие соединить жизнь с ним, либо нет. Но, поскольку после Торина старшим является Фили, это пришлось сделать ему.

Продолжение - в комментариях.